Мнимая смерть - Страница 29

Проснулась мама. Сначала она испугалась и спросила, чем это он занимается в их комнате. А потом посмотрела на своего мужа — и закричала.

Что было после этого, Хеннинг помнит плохо. Только помнит запах машинного масла. Даже после смерти Якоб Юль пах маслом.

После завтрака, состоящего из двух чашек кофе с тремя ложками сахара, он решает поехать на работу. Времени всего половина шестого, но Хеннинг считает, что нет никакого смысла сидеть и предаваться воспоминаниям.

Выходя на улицу Уртегата, он думает о море. Он должен бы чувствовать усталость, но благодаря кофе Хеннинг окончательно проснулся. Сельви еще не пришла, но она стоит перед его мысленным взором, когда он открывает двери при помощи карточки.

Он заходит в помещение редакции и видит, что там находится всего один человек. Дежурный ночной смены сидит, согнувшись над компьютерной клавиатурой, и потягивает кофе. Хеннинг кивает, поймав его взгляд, но дежурный быстро возвращается глазами к монитору.

Хеннинг усаживается на свое место, погрузившись в скрипящее кресло. Он начинает размышлять о том, когда Ивер Гундерсен обычно приходит на работу, сексуально удовлетворенный и красивый, и о том, можно ли будет прочитать по его лицу, что старания Норы он станет вспоминать весь день.

Хеннинг не успевает отогнать от себя эти мысли, но уже готов поклясться, что чует в помещении ее запах. Аромат кокоса на теплой коже. Он не помнит названия крема, который она любила. А он любил, когда она им пользовалась. Но сейчас вокруг него пахнет кокосом. Он поворачивается, приподнимается с кресла и оглядывается по сторонам. В помещении находятся только он сам и дежурный редактор. И тем не менее пахнет кокосом. Нюх-нюх. Ну как же он мог забыть название этого крема!

Запах исчез так же быстро, как и появился. Хеннинг опускается в кресло.

Море, Хеннинг, говорит он сам себе. Подумай о море.

Глава 22

Поиск — хорошее слово. Существует даже такое название профессии. Поисковик. Он есть в любом телесериале. В любой телевизионной редакции он есть, и может быть, даже не один.

Хеннинг использует время, оставшееся до того, как остальные проснутся, для поиска. Поиск — важное дело, возможно, самое важное дело, которым журналист может заняться, когда ему, в общем-то, заняться больше нечем. Искать, искать, искать. И часто удивительные, а порой важнейшие детали всплывают во время чтения газетных статей и обзоров.

Хеннинг вспоминает дело, которым занимался много лет назад. Он был довольно неопытен, успел написать примерно про десять убийств, и вот один священник, Улав Йерстад, пропал в море на юге Норвегии. Все знали, что Йерстад любил рыбачить, что он в море не новичок и никогда не выходит на промысел при неблагоприятном прогнозе погоды.

В один прекрасный день была обнаружена его перевернутая лодка. Самого Йерстада так и не нашли. Никакие обстоятельства не противоречили предположению о несчастном случае. Вполне вероятно, тело священника унесло течением в бескрайние синие дали.

В то время Хеннинг писал об этом происшествии для газеты «Афтенпостен». Он собрал стандартный материал: интервью с соседями и друзьями, с прихожанами, почти со всеми клириками. С согласия начальства Хеннинг решил задержаться на месте происшествия на лишний день, поскольку ему показалось, что в портрете Йерстада, нарисованном людьми, с которыми он общался, было что-то не так. В глазах людей он был выдающимся священником, отличным пастырем, обладал даром красноречия, кое-кто даже утверждал, что он их исцелил, но об этом Хеннинг нигде не написал. Ему показалось, что кое-кому просто очень хотелось попасть на страницы газет.

Но вот об одной стороне деятельности Йерстада собеседники Хеннинга старались особенно не упоминать, а именно о его работе руководителем и дирижером хора. В церкви поют все. Священников обучают певческому искусству. Улав Йерстад был человеком, который любил дисциплину. У него был хороший хор. Спустя несколько дней после исчезновения, когда интерес других СМИ к произошедшему пошел на убыль, Хеннинг побеседовал с сыном Йерстада Лукасом. Совершенно случайно они заговорили о хоре его отца. Хеннинг спросил, пел ли Лукас в хоре. Лукас ответил отрицательно.

Через несколько недель Хеннинг попытался связаться с одной из хористок, дамой по имени Сюсанне Упсет, поскольку говорили, что она была в числе последних, кто видел Улава Йерстада живым. Хеннинг стал искать информацию о ней и нашел массу статей. В одной из них, написанных в начале 1990-х, еще до эпохи интернета, он обнаружил фотографию хора: она пела, а Йерстад-старший дирижировал. А вот чего Хеннинг сразу не заметил, но разглядел при внимательном изучении снимка, так это того, что в заднем ряду хора стоял Лукас.

Получалось, что Лукас соврал, заявив, что не пел в хоре. И тогда Хеннинг задал самому себе вопрос: зачем врать о таком тривиальном факте? Ответ был прост. Лукас не хотел, чтобы Хеннинг узнал или раскопал что-то о хоре.

Он решил углубиться в изучение этой проблемы, проинтервьюировал остальных хористов и довольно скоро выяснил, что Лукас ушел из хора, чтобы выразить свой протест отцу, нанести ему удар при свидетелях. Потому что Улав Йерстад требовал дисциплины не только от хора. Это выражалось в том, что он установил железный распорядок дня и строгие правила поведения, заставлял сына зубрить отрывки из Библии и никак не проявлял отеческую любовь. И это отразилось на зарождающихся романтических отношениях Лукаса с девушкой его возраста. Агнес. Улав не любил ее, не хотел, чтобы сын тратил на нее время.